Я пишу о нем не случайно. Мы были хорошо знакомы, и у нас завязывалась искренняя дружба. Все началось здесь в Омске, в начале 90-х годов. После концерта мы встретились за кулисами и я, как часто делал со многими исполнителями, поблагодарил за концерт от имени омичей. Завязался разговор, который невозможно было оборвать, и который продолжался почти всю ночь в гостинице. Говорили обо всем, что волновало тогда россиян, а его особенно, - судьба культуры, судьба страны. Он не был представителем богемы, оторванной от жизни, а потому остро переживал все, что происходило в обществе со всей страстностью, присущей большому творческому человеку. От него исходила какая-то искренняя расположенность, которую он никогда не скрывал, тем более, если он находился с собеседником на одной волне. Потрясающее впечатление он производил, когда выходил не сцену: казалось, что выходит сама Россия и лучшая ее часть  - Сибирь, и начинала литься песня. Как великолепен был его голос, который заполнял все пространство и в то же время, был необыкновенно лиричен, особенно в русской песне.

С кем его сравнить? Да не с кем, это был его Штоколовский голос, данный ему Богом. Наш земляк, родом из Новокузнецка, из большой семьи, участник войны, он никогда не изменял своей природе человека из народа, любимцем которого он оставался до последних дней. Наверное, это был божий промысел, когда его случайно услышал в армейской самодеятельности маршал Жуков Г.К. и открыл ему дорогу на профессиональную сцену.

Я думаю, все, кто видел и вновь услышал Бориса Тимофеевича, вспомнили и были вновь очарованы голосом сибирского самородка.

Л.Полежаев